Неточные совпадения
Стихотворение это, написанное красивым круглым почерком на тонком почтовом листе, понравилось мне по трогательному чувству, которым оно проникнуто; я тотчас же выучил его наизусть и решился
взять за образец. Дело пошло гораздо легче. В день именин поздравление из двенадцати
стихов было готово, и, сидя за столом в классной, я переписывал его на веленевую бумагу.
Тут он
взял от меня тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый
стих и каждое слово, издеваясь надо мной самым колким образом. Я не вытерпел, вырвал из рук его мою тетрадку и сказал, что уж отроду не покажу ему своих сочинений. Швабрин посмеялся и над этой угрозою. «Посмотрим, — сказал он, — сдержишь ли ты свое слово: стихотворцам нужен слушатель, как Ивану Кузмичу графинчик водки перед обедом. А кто эта Маша, перед которой изъясняешься в нежной страсти и в любовной напасти? Уж не Марья ль Ивановна?»
Пообедав, он ушел в свою комнату, лег,
взял книжку
стихов Брюсова, поэта, которого он вслух порицал за его антисоциальность, но втайне любовался холодной остротой его
стиха. Почитал, подремал, затем пошел посмотреть, что делает Варвара; оказалось, что она вышла из дома.
Он
взял ее за руку — и в ней тревога мгновенно
стихла. Она старалась только отдышаться от скорой ходьбы и от борьбы с Райским, а он, казалось, не мог одолеть в себе сильно охватившего его чувства — радости исполнившегося ожидания.
— Нет, три, — сказал он, — это только на четверть часа фрегат
взял большой ход: теперь
стихает.
Но дунул холод, свежий ветер, и стоножки, тараканы — все исчезло.
Взяли три рифа, а сегодня, 31-го марта утром, и четвертый. Грот
взяли на гитовы и поставили грот-трисель. NO дует с холодом: вдруг из тропиков, через пять дней — чуть не в мороз! Нет и 10° тепла.
Стихает — слава Богу!
— Болтать-то вам легко, — усмехнулся он еще, но уже почти ненавистно.
Взял я книгу опять, развернул в другом месте и показал ему «К евреям», глава Х,
стих 31. Прочел он: «Страшно впасть в руки Бога живаго».
— Идите и объявите, — прошептал я ему. Голосу во мне не хватило, но прошептал я твердо.
Взял я тут со стола Евангелие, русский перевод, и показал ему от Иоанна, глава XII,
стих 24...
После этого он выстрелил из ружья в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким пламенем вспыхнула сухая береста, и в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все
стихло. Дерсу
взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая дорогу факелом. Перейдя реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
От скуки я
взял свечку и подошел к стене, которая была сплошь испещрена
стихами и прозою.
Стихи были и обыкновенные помещицкие...
Я говорил уже, что эпиграфом к «Смыслу творчества» я
взял приведенный мной
стих Ангелуса Силезиуса.
Наши
стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочел два четырехстишия, которые всех нас восхитили. Жаль, что не могу припомнить этого первого поэтического его лепета. Кошанский
взял рукопись к себе. Это было чуть ли не в 811-м году, и никак не позже первых месяцев 12-го. Упоминаю об этом потому, что ни Бартенев, ни Анненков ничего об этом не упоминают. [П. И. Бартенев — в статьях о Пушкине-лицеисте («Моск. ведом.», 1854). П. В. Анненков — в комментариях к Сочинениям Пушкина.
Стих. «Роза» — 1815 г.]
9 июня был акт. Характер его был совершенно иной: как открытие Лицея было пышно и торжественно, так выпуск наш
тих и скромен. В ту же залу пришел император Александр в сопровождении одного тогдашнего министра народного просвещения князя Голицына. Государь не
взял с собой даже князя П. М. Волконского, который, как все говорили, желал быть на акте.
— Да
возьмите, вам говорят: это ваши
стихи.
— Он-то!.. Он и тут вон влюблен в одну молоденькую девочку: она теперь чистенькая, конечно, но, разумеется, того только и ждет, чтобы ее кто-нибудь
взял на содержание, а он ей, вместо того, Шекспира толкует и
стихи разные читает. Глупо это, по-моему.
—
Стихи пишет. Хорошие
стихи, я в «Будильник»
взял.
Аристократка откупщичьей породы выслушала это стихотворение, слегка покраснев, и
взяла из рук Повердовни листок, на котором безграмотною писарскою рукой с тысячью росчерков были написаны прочитанные
стихи.
Заглавие «Сеть веры» дано Хельчицким его сочинению потому, что,
взяв эпиграфом
стих Евангелия о призвании учеников с тем, чтобы они стали ловцами людей, Хельчицкий, продолжая это сравнение, говорит: «Христос посредством учеников захватил в свою сеть веры весь мир, но большие рыбы, пробив сеть, выскочили из нее и в поделанные этими большими рыбами дыры ушли и все остальные, так что сеть осталась почти пустая».
Это, очевидно, был бред сумасшедшего. Я молча
взял Любочку за руку и молча повел гулять. Она сначала отчаянно сопротивлялась, бранила меня, а потом вдруг
стихла и покорилась. В сущности она от усталости едва держалась на ногах, и я боялся, что она повалится, как сноп. Положение не из красивых, и в душе я проклинал Пепку в тысячу первый раз. Да, прекрасная логика: он во всем обвинял Федосью, она во всем обвиняла меня, — мне оставалось только пожать руку Федосье, как товарищу по человеческой несправедливости.
— А это какие-то старые, еще до моих времен попались. Я их по наследству получил. При мне шаталась какая-то горстка, человек в шестьдесят; солдатики человек сорок из них закололи, а человек двадцать
взяли. Я приказал тройку повесить, а человек пятнадцать назад выпустить, чтобы рассказывали, какой с ними у меня суд; с тех пор в моем районе все и
стихло.
— Николай Петрович, а он, кроме того, поэт,
возьми его под свое покровительство. У него и сейчас в кармане новые
стихи; он мне сегодня читал их.
И заметьте, какая у нас опять странность: иной, например, сочинитель, что ли, весь свой век и
стихами и прозой бранил пьянство, откуп укорял… да вдруг сам
взял да два винные завода купил и снял сотню кабаков — и ничего!
Возьмите всю поэзию, всю живопись, скульптуру, начиная с любовных
стихов и голых Венер и Фрин, вы видите, что женщина есть орудие наслаждения; она такова на Трубе и на Грачевке и на придворном бале.
К моему удивлению, Эстамп меня более не дразнил. Он с самым спокойным видом
взял спички, которые я ему вернул, даже не подмигнул, как делал при всяком удобном случае; вообще он был так серьезен, как только возможно для его характера. Однако ему скоро надоело молчать, и он стал скороговоркой читать
стихи, но, заметив, что никто не смеется, вздохнул, о чем-то задумался.
Всего же забавнее, что через несколько дней Загоскин опять приехал ко мне и сказал: «Нет, душа моя, не могу
взять и четырех
стихов; это много; дай только два последние».
Содержание он
взял из «Бахчисарайского фонтана» Пушкина и даже местами удержал его
стихи.
Долго он находился в пресмешном раздумье; наконец, приехал ко мне и сказал: «Нет, брат, всей твоей песни ни за что не
возьму, а уступи ты мне четыре
стиха, но отрекись от них совершенно.
— Честь имею представить вам господина барона, — говорил Масуров. — Прошу покорнейше к столу. Я надеюсь, что ваше баронство не откажет нам в чести выпить с нами чашку чаю. Милости прошу. Чаю нам, Лиза, самого сладкого, как, например, поцелуй любви! Что, важно сказано? Эх, черт
возьми! Я когда-то ведь
стихи писал. Помнишь, Лиза, как ты еще была невестой, я к тебе акростих написал...
Не понимая, в чем дело, я
взял и думал, что он поднес какие похвальные
стихи в честь мне, потому что бумага исписана была стихотворною манерою, то есть неполными строками, как, присматриваюсь, читаю: За квартиру… за самовар… за калачи… и пошло — все за… за… за… Я думаю, сотни полторы было этих «за»…
Наташа. Чтоб доказать моей кузине, что я нимало не дорожу этими глупостями… (Снимает с шеи ожерелье, на котором крест, и отвязывает бумажку.)
Возьмите. Эта старинная бумажка была мною совсем позабыта. Прочти, мой друг… Эти
стихи довольно порядочно написаны.
Он двинулся почти бегом — все было пусто, никаких признаков жизни. Аян переходил из комнаты в комнату, бешеная тревога наполняла его мозг смятением и туманом; он не останавливался, только один раз, пораженный странным видом белых и черных костяных палочек, уложенных в ряд на краю огромного отполированного черного ящика, хотел
взять их, но они ускользнули от его пальцев, и неожиданный грустный звон пролетел в воздухе. Аян сердито отдернул руку и, вздрогнув, прислушался: звон
стих. Он не понимал этого.
Унимала, унимала — нет, ревет себе знай; куда осерчала наша Дарья; встать, вестимо, не хочется — поясницу больно поразломило, — тут недобрый
стих и найди на нее: „Непутный, говорит,
возьми тебя нечистая сила“.
Эта пиеса — новое доказательство, что прекрасные, легкие и сильные
стихи, оправленные часто в диковинные, мастерски прилаженные рифмы, и что даже забавные сцены (если
взять их отдельно) не могут дать успеха комедии на театре, если в ней нет внутренней связи и единства интереса.
— Почему — ерунда? — тихо спрашивает кривой, действуя глазом, точно буравом. — Если
стих соответствует своему предмету — он очень сильно может за сердце
взять! Например — Волга, как о ней скажешь?
Он
взял книгу и принялся читать с самого начала, с посвящения, в котором особенно нравились ему
стихи...
Семенов смутился, но я
взял его за руку, повернул к зрителям боком, закрыл собою, импровизировал какой-то вздор
стихами, застегнул камзол Семенову, даже сказал ему следующую, забытую им реплику, потому что имел привычку знать наизусть пиесу, в которой играю, — и пиеса сошла благополучно.
Наконец, Гаврила Романыч
взял читанную мною трагедию и на первом мягком листе, вверху названия трагедии, написал четыре
стиха.
Венгерович 2. Вас занимает эта цепь?! (Смеется.) Вас манит к себе эта мишура, этот блеск… (Качает головой.) B эти минуты, когда вы поучаете меня чуть ли не
стихами, вы можете восхищаться золотом!
Возьмите эту цепь! Бросьте! (Срывает с себя цепь и бросает ее в сторону)
Настя с Парашей, воротясь к отцу, к матери, расположились в светлицах своих, а разукрасить их отец не поскупился. Вечерком, как они убрались, пришел к дочерям Патап Максимыч поглядеть на их новоселье и
взял рукописную тетрадку, лежавшую у Насти на столике. Тут были «
Стихи об Иоасафе царевиче», «Об Алексее Божьем человеке», «Древян гроб сосновый» и рядом с этой пса́льмой «Похвала пустыне». Она начиналась словами...
Подошел к столу Николай Александрыч,
взял крест и высо́ко поднял его. Стали на колени, и Софронушка стал.
Стих припадок его.
И вдруг
стих Марко Данилыч. Вдруг прояснилось мрачное лицо его. Блеснула мысль: «А не скупить ли весь караван целиком? Тогда по ихней дурости какие можно
взять барыши!»
Часа через два буря стала понемногу
стихать. Ветер сделался слабее, и промежутки затишья между порывами стали более удлиненными. Сквозь дымовое отверстие в крыше виднелось темное небо, покрытое тучами. Снег еще падал, но уже чувствовалось влияние другой силы, которая должна была
взять верх и успокоить разбушевавшуюся стихию, чтобы восстановить должный порядок на земле.
Взял я эти самые субъективные
стихи и читаю… Чепуха невозможнейшая! Читаешь их и чувствуешь, что у тебя глаза чешутся и под ложечкой давит, словно ты жёрнов проглотил… Посвятил
стихи Зрякиной. Посвяти он мне эти
стихи, я бы на него мировому подал! В одном стихотворении пять раз слово «стремглав»! А рифма! Ландышей вместо ландышей! Слово «лошадь» рифмует с «ношей»!
Шаги землемера
стихли в липовой аллее. Саня прошлась взад и вперед по беседке и потом, подойдя к тете,
взяла ее за голову и несколько раз поцеловала.
— Ага! Во-от!.. Батенька мой! В одном
стихе, в одном даже слове Тютчева больше настоящей поэзии, чем во всем вашем Некрасове… Возьмите-ка вот, почитайте!
Возьмите с собой домой, читайте медленно, вчитывайтесь в каждое слово… Тогда поймете, что такое истинный поэт и что такое Некрасов.
Слова горожанина увлекли старика; на другой же день он
взял свою трость, простился с братией и отправился в город. И монахи остались без музыки, без его речей и
стихов.
Я пересидел
стихи, подошел к Катре. Смеясь глазами, она
взяла меня за локоть и сказала...
— С чего вы
взяли? — пожимает он плечами. Но я чувствую, как фальшиво звучат его слова, хотя ему, в сущности, нечего бояться: он не может «провалиться», он — несомненный талант, немного истеричный, но, тем не менее, крупный, если судить по его читке
стихов.
В Европе нам оказали непочтительность: мы увидели надобность
взять в руки оружие. Сценой действия сделался наш Крым. Регулярные полки и ратники ополчения тащились на ногах через Киев, где их встречал поэт из птенцов Киевской духовной академии Аскоченский и командовал: «На молитву здесь, друзья! Киев перед вами!» А к другим он оборачивался и грозил: «Не хвались, иду на рать, а идучи с…». [15 сентября 1893 года этот
стих полностью воспроизведен в весьма известной русской газете. (Прим. Лескова.).]
Еще три дня назад она прочла в газетах, что в пользу"Фонда"будет вечер в зале Кредитного общества, посвященный памяти умершего, за год перед тем, знаменитого писателя. В программе значилось до восьми номеров: были
стихи, воспоминания о покойном, краткий биографический очерк, несколько отрывков в исполнении литераторов и двух актеров. Она в тот же день заехала в книжный магазин и
взяла себе одно место.